Обзоры

Новая реформа господдержки кино прошла по любимому принципу Владимира Путина: «Мухи отдельно, котлеты отдельно». Коммерческие фильмы теперь будут получать деньги отдельно от некоммерческих, границу между которыми с полной определенностью не может провести никто.

Ксения Болецкая отважилась расследовать реформу по горячим следам после итогового совещания, проведенного заместителем председателя Правительства РФ, руководителем аппарата правительства Владиславом Сурковым.

ВЕЧЕР ПЕРЕМЕН

Смысл преобразований официально сформулировал заместитель руководителя аппарата правительства Денис Молчанов: «Фонд кино – экономический агент правительства, с него нужно было снять социальные функции и оставить за ним только экономическую задачу, а именно – превратить кино в настоящую индустрию, которая живет за собственный счет, а не сидит на государственной игле». При этом от социальной функции кино правительство не отказывается, указал Молчанов, – эту функцию полностью вернули Министерству культуры.

Между Минкультом и фондом достигнут некий паритет. Пару недель назад министерство претендовало на большее, фактически рассчитывая на то, что снова станет распоряжаться всеми деньгами на кино.

Чтобы понять логику министерства, надо вернуться на три года назад, когда было объявлено о первой (назовем ее так) реформе господдержки кино. Тогда Путин публично фактически обвинил сотрудников министерства в коррупции при распределении субсидий на кинопроизводство. Поэтому большую часть денег вывели из «очага заражения» и отдали фонду кино. Сначала предполагалось, что фонд будет финансировать только лидеров, но со временем сфера его интересов расширилась – сначала на международную копродукцию, потом на поддержку анимации, наконец, на социально значимые фильмы.

Те самые фильмы, перед которыми, казалось бы, задача заработать не стоит. Бывший министр культуры Александр Авдеев, попав под каток председателя правительства, кино фактически перестал интересоваться и на творческий рост фонда смотрел весьма равнодушно (ну или делал вид). Сменивший его Владимир Мединский гораздо более амбициозен и точно знает, каким должно быть российское кино. Но в руках у него только деньги на авторское кино, дебюты и фестивали. Явно маловато, если так хочется сделать большие, красивые, по-настоящему массовые картины на важные для государства темы.

Можно уговорить правительство вернуть утраченный контроль над всей господдержкой кино. Тем более что повод есть – лидеры, адепты фонда, не выполнили взятое на себя обязательство по доле. Правительство к этим доводам решило прислушаться и стало обсуждать с министерством контуры будущих перемен.

Слухи о грядущем переделе сфер влияния между министерством и фондом стали распространяться между продюсерами со скоростью лесного пожара, обрастая по дороге самыми невероятными подробностями. Кто-то уверял, что лично видел заявление главы фонда об увольнении по собственному желанию, другие говорили, что деньги будут давать только на проекты, утвержденные лично министром.

Кинообщественность кипела так, что жар дошел до самого Владислава Суркова, который решил успокоить кинематографистов и в конце ноября собрал лидеров, чиновников, членов правительственного Совета по поддержке кинематографии на большое совещание в Белом доме. Был крайне учтив, со многим соглашался, но вежливо напомнил волнующимся лидерам, что они сами и навлекли на себя гром и молнии.

ВОПРОСЫ ЕСТЬ? ВОПРОСОВ НЕТ!

Еще в конце прошлого года на аналогичном совещании Сурков предложил лидерам ввести показатель эффективности, по которому можно будет четко судить, выправляется ситуация в индустрии или нет.

Министерство экономического развития к тому времени как раз подсчитало, что хорошо бы, если лидеры смогли бы увеличить свою долю в национальном прокате с 10% в 2011 году до 12% в 2012-м. «Согласны на такой показатель? – поинтересовался тогда Владислав Сурков у собравшихся. – Ну если возражений нет, пусть так и будет». Возразить тогда никто из лидеров не осмелился, хотя потом неофициально признавались журналистам, что задача практически невыполнима, ведь нужно расти на треть быстрее рынка.

Так оно в итоге и вышло. В этом году, по прогнозу исследовательской компании Movie Research, на фильмы 10 крупнейших кинокомпаний страны придется около 7,5% национальной кассы. Между тем в сентябре на правительственном Совете по кинематографии было решено, что этот показатель должен быть увеличен с 12%, установленных прежде, до 13%, потому как число лидеров выросло с семи до десяти. А поскольку задача не выполнена, систему будем менять, резюмировал на ноябрьском совещании вице-премьер Сурков. И даже потом рассказал журналистам – как именно.

«Фонд должен был стимулировать экономическое развитие отрасли, а не распределять бюджетные деньги безвозмездно, – заявил он. – Около 5% возврата – это экономический блеф, это ничего». Поэтому теперь фонд сконцентрируется на поддержке коммерческого кино, а остальные фильмы будут финансироваться совместно с Минкультом, сообщил Владислав Сурков.

«Именно Министерство культуры определяет политику в области кино, фонд – его экономический агент, влияние министерства на фонд будет усилено». Для этого, полагал чиновник, при фонде может быть создан расширенный экспертный совет, в котором будут участвовать сотрудники министерства.

Сейчас, напомню, фондом верховодит попечительский совет, который возглавляет первый зампред Госдумы, член Комитета по бюджету и налогам Александр Жуков, а министр Мединский и его заместитель, курирующий кино, Иван Демидов – члены этого совета. Кроме того, фонд получает бюджетные деньги только через министерство и  ежеквартально перед ним отчитывается. И что конкретно имел в виду Сурков под усилением контроля министерства над фондом осталось тогда непонятно.

Еще одним сторонником реформы стал теперь уже бывший президент «ПрофМедиа» (компания этого холдинга – «Централ Партнершип» входит в список лидеров. – Прим. Variety) Рафаэль Акопов. Он уверял чиновников, что халявные бюджетные деньги портят российское кино и что сокращение их объемов и ужесточение условий поддержки только пойдет рынку на пользу. В этой ситуации с рынка уйдут компании, которые занимаются не бизнесом, а прожиганием денег, и в итоге качество фильмов улучшится.

«Я не сторонник резких изменений, поэтому на какой-то переходный период часть средств фонда – возможно, примерно половина – будет продолжать распределяться безвозмездно; может быть, Министерство культуры будет при необходимости использовать эти средства для фильмов, которые прошли его отбор», – подчеркнул тогда же Владислав Сурков. И пообещал, что конкретные меры и механизмы новой модели поддержки будут разработаны к началу декабря.

Ничего приятного его слова ни лидерам, ни фонду не предвещали. Вице-премьер и не скрывал, что не слишком доволен происходящим и скорее готов отдать преференции Владимиру Мединскому. Но между совещанием в конце ноября и совещанием, прошедшим поздним вечером в начале декабря, ситуация слегка поменялась. «На нас была серьезная атака, но мы ее отбили», – радовались иные лидеры.

В итоге эта реформа, начавшись как аппаратная интрига, принесла свои полезные плоды. Довольны все: чиновники правительства, лидеры, сотрудники фонда. Чиновники министерства также отмечают, что удовлетворены произошедшими изменениями.

Я ГЕРОЙ, И ОН ГЕРОЙ

Перво-наперво Министерство культуры получило гораздо больше денег для производства больших картин. Некоторые продолжают называть эти фильмы по привычке «социально значимыми», но участники совещаний у Суркова уверяют, что этот термин решено больше не использовать.

Другой термин взамен пока не придуман, возможно, их назовут «картины на тратегически важные для государства темы». Также министерство продолжит финансировать дебютное и авторское кино. Всего в следующем году на господдержку кино в федеральном бюджете будет выделено 5,3 млрд рублей, из них 3 млрд рублей получит фонд, а 2,3 млрд рублей – министерство, – рассказал Денис Молчанов.

Для Минкульта это серьезная прибавка: в этом году он распределил между кинематографистами только 1,6 млрд рублей. А всего на поддержку отрасли из федерального бюджета было выделено 5,4 млрд рублей. То есть общая сумма поддержки несколько снизится. Что опять же вполне соответствует тренду, ведь упала не только доля лидеров, а доля всего российского кино в прокате.

Довольно заметно меняется система распределения денег внутри самого фонда. Сейчас основную часть его средств продюсеры (как лидеры, так и другие компании) получают на производство кино на условии минимального возврата – отдавая обратно 5% части своего дохода, пропорциональной участию фонда в расходах на производство.

Грубо говоря, если фонд профинансировал половину производственного бюджета картины, в идеальной ситуации он может рассчитывать на 1% от его общих сборов в кинотеатрах. Негусто, скажем прямо.

От такого формального возврата теперь отказались. Две трети средств фонда в следующем году продюсеры получат полностью безвозмездно, то есть даром. Из них 1,5 млрд рублей будет распределено между проектами компаний-лидеров. Еще 400 млн рублей смогут получить на производство другие кинокомпании, и оставшиеся 100 млн рублей пойдут на субсидирование ставки банковских кредитов. Оставшуюся треть средств фонда продюсеры будут получать только на возвратной основе.

Здесь опять же есть варианты. Кинокомпании могут взять деньги на производство картины и вернуть фонду сумму полностью, могут взять деньги напрокат и вернуть 50–100% суммы или же отдать фонду часть прибыли, пропорциональную его участию в проекте.

Это и есть переходный вариант распределения денег через фонд, о котором говорил Сурков, не желающий резких перемен. В дальнейшем правительство рассчитывает, что доля возвратных денег в бюджете фонда будет расти.

На первый взгляд, лидеры при новой системе распределения средств теряют в деньгах. В этом году, по словам Сергея Толстикова, они получили около 60% его бюджета, то есть 2,2 млрд рублей. А теперь получается – им достается только 1,5 млрд рублей. Но, во-первых, лидеры, так же как и остальные, могут претендовать на ту часть денег фонда, которая распределяется на возвратной основе, и, во-вторых, могут взять средства на субсидирование банковской ставки. Наконец, в-третьих, и это очень важное изменение: для лидеров сняли запрет на получение средств в Министерстве культуры.

Такой запрет ввели для них в первый год работы фонда, когда две компании по привычке попытались получить деньги на один и тот же фильм и там и там. Это крайне не понравилось ни Минфину, ни Счетной палате.

Теперь запрет отменен, но с оговоркой: компания-лидер не может взять бесплатные деньги на один и тот же проект и в фонде, и в министерстве, а вот получить субсидию в министерстве и возвратные деньги в фонде – может. Так что сколько получат лидеры по новой системе будет в большей степени зависеть только от них и от их желания брать на себя риски, если речь идет о возвратных деньгах.

Чиновники даже рассчитывают, что в этой ситуации для компаний сработает некий репутационный эффект. Все наши продюсеры считают себя настоящими бизнесменами, рассуждает один из чиновников, поэтому для них должно быть делом чести пользоваться не только безвозвратными субсидиями, но и чисто коммерческими инструментами фонда. Возможно, и так. Хотя порой кажется, что в России репутация бизнесмена складывается как раз благодаря умению получить доступ к государственной кормушке.

Удовлетворен произошедшими изменениями, по его словам, и Сергей Толстиков. Он давно ратовал за увеличение доли возврата и усиление контроля за качеством проектов. «На российском кинорынке не хватает нормальной конкуренции, продюсеры конкурируют прежде всего за источники финансирования, а не за кассу, но я не понимаю, как и кто будет проводить грань между коммерческим и некоммерческим кино», – заявил он недавно.

И ЕСЛИ ЦЕЛЬ ОДНА

Похоже, эта грань между коммерческим и некоммерческим кино довольно размыта и для остальных. Рафаэль Акопов предлагает применять такой критерий, как количество экранов, на которых выпускается картина. Если больше чем на двухстах одновременно, значит, это массовое, соответственно, коммерческое кино.

Может быть, и так. Но смогут ли продюсеры четко обозначить число копий в прокате, когда только подают заявку на финансирование производства? Кроме того, и этот критерий не всегда сработает. Возьмем, например, продолжение «Утомленных солнцем» Никиты Михалкова. Картина, точнее, первая ее часть, вышла на более чем тысяче экранов по всей России. Но если спросить режиссера, хотел ли он заработать на этой картине – или прежде всего ставил цель снять «великий фильм», что он ответит?

Или подойдем с другой стороны. Мединский хочет снимать фильмы на стратегически важные для государства темы. Естественно, цель не снять фильм с правильной идеей, а показать зрителям фильм с правильной идеей. И показать как можно большему количеству зрителей. Смысл пропаганды как раз в массовости – правильно?

А если зрителей у картины много, то и касса у нее большая, автоматом. То есть по этой логике – стратегически важноет кино тоже может оказаться коммерчески успешным. Еще один вопрос, на который пока нет ясного ответа: как именно министерство будет распределять деньги на такие фильмы?

Вернется ли все к системе, когда субсидии раздавали на десятки фильмов, но не более чем по $1 млн на проект? Или, может быть, Демидов распределит эту сумму на десять блокбастеров с большим бюджетом? Будет ли министерство рассматривать готовые разработки продюсеров или попросит сначала приносить заявки на конкурс сценариев по заявленным темам?

Со списками тем Минкульт еще до их публикации ознакомил некоторых продюсеров. К облегчению последних, и с их же слов, «стратегически важные для государства» темы сформулированы общими фразами, и под них вроде бы можно подписать почти любой готовый проект.

В ходе всех этих переделов подвис в воздухе вопрос с полнометражной анимацией, переживает Сергей Толстиков. С этого года фонд включил такие проекты в список финансируемых, но куда теперь идти за деньгами производителям больших мультфильмов, непонятно. Будем надеяться, Минкульт внесет ясность и в этот вопрос в ближайшее время.

Как чиновники дали понять кинематографистам, эта согласованная со всеми новая схема господдержки – компромиссный и временный вариант. Действовать она будет год. Через этот срок правила игры будут пересмотрены, сообразно тому, увеличится ли доля кассовых сборов российского кино в отечественном прокате вследствие предпринятых в этот раз мер. Но год в российской действительности, как мы знаем, больше чем просто год.

Кстати, по китайскому календарю наступает год Змеи, по заверению астрологов, «год, удачный для решения затянувшихся конфликтов мирными переговорами, с помощью политической и житейской мудрости, также исключительно благоприятный для заключения браков и рождения детей». Может, фигурально это отразится и на зачатии новых прекрасных кинопроектов. По крайней мере, мы можем позволить себе это пожелать в канун Нового года.

АКТУАЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ ИЗ ПРОШЛОГО. 15 ЛЕТ НАЗАД

Сергей Сельянов, продюсер

Парадокс еще и в том, что не видеорынок инициирует наши новые проекты, а мы заставляем его их финансировать. Этот рынок – единственный, который способен повлиять на возможность создания фильмов, инвестиции от видеофирм без господдержки, – это основа современного кинопроизводства. Проблема кино в России заключается в том, что все частные инвестиции исключительно связаны с коммерческим успехом или неуспехом предполагаемого проекта. Это нормально для всего мира, но для России слишком однозначно. Все стороны требуют гарантий возврата денег с прибылью, а поскольку кино – одновременно искусство и рискованный бизнес, то однозначно обедняет рынок.  Если бы не деньги Госкино (в 1997 году госфинансирование шло через эту структуру. – Прим. Variety), мы бы имели сплошь малобюджетные фильмы, на 90% окупаемые, но совершенно специфического содержания и качества. А западные инвестиции для нас не работают, они страшно опаздывают. В России от идеи до начала производства проходит меньше трех месяцев. Любой западный фонд, особенно государственный, не может так оперативно решать наши проблемы.

Александр Митта, режиссер

Мне пришлось выбрать: снимать фильм самому или воспитать ребят и вместе с ними идти на телевидение. Я выбрал второй путь: отказался от того, чтобы работать самостоятельно, предпочел собрать команду – обучить ее чему-то, чтобы они заняли ту брешь, которая реально существует на телевидении. В кинотеатрах ее нет. Пусть сначала эти кинотеатры построят, потом в них поселятся американцы, потом Дума примет ограничительный закон, чтобы 5% времени занимали российские фильмы, а потом владельцы кинотеатров, которые одновременно и владельцы телеканалов, начнут закон саботировать, скажут «Нет, не 5%, а 2,5%», потом один раз в месяц, где-нибудь в 9 утра, покажут российский фильм. Когда это время наступит, тогда я скажу: «Ребята, ваше время началось! У вас есть место на экранах».

Даниил Дондурей, президент компании «Дубль-д», социолог

Российская индустрия оказалась так же не готова к ситуации будущего расцвета, как когда-то к ситуации кризиса. Причин много, и одна из них – наша замечательная, таинственная экономика, основанная на том, что люди тратят в месяц на 5 млрд долларов больше, чем зарабатывают. В связи с этим у нас отсутствует серьезная статистика, которая позволяла бы иметь адекватное представление обо всех нюансах киноситуации в России. В то же время сейчас происходит целый ряд интересных процессов, которые как бы намекают на выздоровление рынка. Наметился некий рост производства – в 1997 году были сделаны 53 полнометражные картины. По частным данным, на 10% выросло количество продаваемых билетов в кинотеатры. И тем не менее без реконструкции системы театрального кинопоказа говорить о реальных возвратных механизмах не приходится. В лучшем случае – можно вернуть 500–700 тыс. долларов, тогда как средняя стоимость производства фильма подбирается к 1 млн долларов. И еще одна часть кинорынка, которая нуждается в реформировании, – это существующая система реализации и распространения отечественных и зарубежных фильмов. Лучше бы государство не дотировало отдельные фильмы, а выкупало для отечественных фильмов время в кинозалах.

Из журнала "Киноглаз", 1997 г.