Рецензия

В хорошем смысле традиционная картина «В тумане» анализирует мораль военного времени без эмоциональных перегибов и стилистических шероховатостей. Историю трех мужчин, столкнувшихся волею судеб в оккупированной Белоруссии, Сергей Лозница снял гораздо сдержанней, чем свой смелый игровой дебют «Счастье мое», но не менее интересно в техническом плане (особого упоминания достоин великолепный румынский оператор Олег Муту).

Чтобы расположить к себе артхаусного зрителя к западу от Дуная, фильму понадобится мощная поддержка критики, а вот в Восточной Европе сборам должна помочь коллективная память о шедеврах советского военного кино.

Действие фильма, снятого по одноименной повести Василя Быкова, разворачивается в 1942 году после вторжения немцев в Белоруссию. Кровавое противостояние партизан и захватчиков в разгаре. Первая сцена – один непрерывный кадр «с плеча», уже характерный для Лозницы (вспомните «Счастье мое» и «Пейзаж»): троих мужчин выводят на деревенскую площадь, чтобы повесить за подрыв железнодорожных путей. Казнь нам не показывают – вместо этого камера кружит по площади, фиксируя стоические черты местных жителей.

Партизаны Коля Буров (Владислав Абашин, «Юрьев день») и Войтик (Сергей Колесов, «Счастье мое») приезжают на хутор забрать путевого обходчика Сущеню (Владимир Свирский – потрясающая актерская работа). Убеждают заплаканную жену Анелю (Юлия Пересильд), что муж скоро вернется, но на самом деле его собираются убить по подозрению в предательстве, повлекшем за собой ту самую тройную расправу.

Мужчины идут в глухую чащу искать место, где Сущеня сам выроет себе могилу, причем Буров великодушно соглашается на песчаную возвышенность взамен болотистой низины. Из лаконичных диалогов становится ясно, что Сущеня не выдавал товарищей, но все односельчане, включая Анелю, уверены в обратном, а потому жизнь его теперь бессмысленна.

В решающий момент Буров колеблется достаточно долго, чтоб самому получить ранение из засады. Сущеня тащит его в партизанский лагерь на спине, тогда как Войтик заботится лишь о собственной шкуре. Вместе герои составляют полный нравственный спектр: практически святой Сущеня на одном конце – и подлец Войтик на другом. Однако в жестоком мире Лозницы и Быкова все, проделав долгий путь, в итоге окажутся там же, откуда пришли.

Неземной красоты операторская работа льет бальзам на душу, измученную тяжкими экзистенциальными вопросами. Лозница использует классические методы, но полное отсутствие музыки и медленный, в такт человеческому дыханию, ритм выдают в нем режиссера третьего тысячелетия. Не прокладывая новых борозд, он определенно не портит имеющиеся.